ДрабблыПриоритеты
Зарисовка по Урахаре Кисуке
Единожды создав что-то, он просто физически не мог заставить себя это «что-то» уничтожить.
Единожды придумав что-то, он не мог отказаться от воплощения собственной идеи.
Он послал к черту все, что имел, просто для того, чтобы исполнить собственные мечты. Долг, уважение... все это было отброшено, потому что другие вещи оказались важнее. Если он о чем-то и жалел, то никогда никому в этом не признавался.
В конце концов, он был всего лишь человеком. Он ценил своих друзей, кошек, правильный образ жизни, панамки и возможность пускать пыль в глаза.
А еще он обожал играть.
И пусть твоя небрежность подарит мне свободу
Ошибка - не признавать собственный голод. Потребность в еде, потребность спасать кого-то - все они в равной степени являются желаниями, и от них очень трудно отказаться. Они пробираются в его душу (я пробираюсь вместе с ними) и смотрят его глазами.
Наставник убеждает, что желания должны быть положительными, что он должен хотеть что-то делать вместо того, чтобы хотеть не сделать что-то.
Он убивает нас сотнями и ненавидит за искренность. Я облизываюсь, сидя внутри него и глядя, как он понемногу начинает пробовать мир на вкус.
Я выскальзываю наружу и растекаюсь маской по лицу.
Это уже шаг вперед.
Одна ложь на двоих
Гин учился у лучшего, но в конечном итоге предпочел играть скорее на раздражении, нежели на дружеском участии. Принцип-то один, но ведь у каждого должен быть и свой стиль, да? У них и без того много общего: оба используют слова, чтобы добиться требуемой реакции или нужного отношения.
То, что они говорят и делают, у обоих не имеет никакого отношения к их истинным «я». Один - намного проще, чем кажется. Другой - несоизмеримо сложнее.
Гин любит свою улыбку. Айзен носит маску дружелюбной заботы так, как будто с ней родился. Окружающие видят только то, что хотят видеть, и не стремятся к большему. Людская лень - очень удобная штука.
Так или иначе все сводится к маскам.
Искренне ваш, отныне и навеки
- Итак, - грозно сказал капитан Ямамото одному из самых непоседливых своих студентов, - ты заявляешь, что вошел в общую столовую в чем мать родила, потому что у тебя был приступ амнезии?
- Сам не понимаю, что на меня нашло, сэр, - скромно сказал Кёраку Шунсуй.
- И дело было вовсе не в дурацком пари с неким Укитаке Джуширо? Имей в виду, он во всем признался.
- Бедняга опять бредит. С его-то болезнями это неудивительно.
Ямамото нахмурился.
- Будешь направлен на штрафные работы. Чтоб больше неповадно было. А что до Укитаке...
- Да?
- Его наказанием будет отвечать на любовные письма, которыми теперь завалена ваша общая комната. Как я слышал, их уже больше пятисот, и они продолжают прибывать.
Занятые люди
Айзен откинулся на троне и начал листать ежедневник. Ни одного свободного вечера на два месяца вперед. Как всегда. Он не мог не признать, что переход на полноценный рабочий день штатного злодея оказал потрясающее влияние на личную жизнь. Гину в этом плане было проще - с его улыбкой ему везло всегда. Одно время тот даже ходил с табличкой ТО, ЧТО Я ВАМИ ПОЗДОРОВАЛСЯ, ЕЩЕ НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО Я ЗАИГРЫВАЛ (КРОМЕ СЛУЧАЕВ, КОГДА Я ЗАИГРЫВАЛ).
Единственным, кому действительно не повезло, был Тосен. У бедолаги оказались слишком мягкие манеры для истинного злодея.
В своей комнате Тосен облегченно вздохнул и растянулся на кровати. Как же он наслаждался каждой минутой спокойствия теперь, когда с него сняли изнурительную обязанность быть главным сэме девятого отряда!