Фандом: Hikaru no Go Название: Любовь к Го и не только, или Чужие с нами Оригинальное название: Go players in love (and other Alien Life Forms). Пейринг: Хикару/Акира (или Акира/Хикару – это не суть важно) Автор: bookshop Размещение оригинала: здесь. Перевод: Varesso Бета: отсутствует. Все замечания принимаются с благодарностью Комментарий переводчика: Сорри... меня опять занесло. И, кстати, для самых любопытных: словарь терминов Го. Второй комментарий переводчика: Спасибо за все высказанные замечания. Если что-то не учла, разрешаю побить тапочком.
читать дальшеС тех пор, как Хикару начал регулярно посещать занятия учителя Кураты, туда приходит все больше игроков. В отличие от Акиры, Хикару и не догадывается, что все дело в его собственной славе, в желании учиться вместе с ним. А уж когда на огонек пару раз заходит и сам Акира (да-да, тот самый Тойя Акира), становится ясно, что столько людей собирается в небольшой квартирке на окраине вовсе не из-за божественного чили по фирменному рецепту учителя.
Однажды вечером досок впервые не хватает на всех.
Акира и Хикару играют в самом углу. Около их доски собралось больше всего игроков, дышать уже нечем, и Акира чувствует, что начинает потеть. У Хикару, похоже, та же проблема, и Акира старается не пялиться на капельки, собирающиеся у него на висках и стекающие вниз. Он пытается не думать об этом, и в итоге не может думать ни о чем другом. Их уже окружает целая толпа, и Хикару закусывает нижнюю губу, что в общем-то хороший признак (это значит, что ему тоже тяжело концентрироваться), если бы только Акира мог думать сейчас о чем-то кроме того, какими мягкими и теплыми должны быть губы Хикару.
Становится все жарче. Акира почти перестал следить за собственной игрой. Он заворожено смотрит на скулы Хикару, на его сосредоточенно сжатые губы, и вздрагивает, когда Хикару встречается с ним взглядом – странное чувство вины, как если бы его поймали за подглядыванием.
В глазах Хикару мешаются удивление и замешательство, и к Акире возвращается странное чувство – нечто среднее между трепыханием крыльев бабочки и вальсом осенних листьев, подхваченных ветром. Оно накрывает его вот уже несколько недель, стоит только оказаться в компании Хикару, сбивает с толку, нарушает привычную стройность мыслей.
- Тойя, - обращается к нему Хикару заговорщическим шепотом, - будь внимательнее.
А потом он тянется к доске и ставит камень в центр того, что было мертвой группой в левом углу, побочным эффектом их взаимной невнимательности. И все меняется. Теперь Хикару может соединить свои группы через недостроенную стенку черных камней Акиры в центре, и Акира чуть не давится чаем, потому что как ни крути, а этот ход гениален и неожидан, и боже, как же хорош Хикару, как он выроскакимсталвсегдабыл очень хорош. И возникает чувство, что они снова играют впервые. Хикару смотрит на него с веселым вызовом, и Акира отвечает тем же и ставит свой камень рядом с камнем Хикару. Тенген. Кровь пульсирует на кончиках пальцев в бурлящем азарте.
Он готов поклясться, что у Хикару на миг перехватывает дыхание.
А потом начинается Го. Их Го. Быстрое, и мощное, и сумасшедшее, и импульсивное, и неистовое, и Акира как будто издалека чувствует, что люди рядом с ними волнуются, что-то обсуждают, но ему уже все равно; их вздохи – лишь слабое эхо адреналина в крови, которого становится все больше, когда он и Хикару начинают плести сеть комбинаций в левом углу. Он видит сложную вязь их ходов: как безумное танго, как нити лианы, как тонкое кружево, как всклокоченные волосы Хикару, прилипшие ко лбу, как он иногда видит их в своих мечтах, переплетенных в борьбе за право быть сверху; как все то, что он до этого момента не мог облечь в слова и что камнем лежит в легких, обручем сдавливает грудь, когда он с щелчком ставит на доску последний камень, завершающий комбинацию.
Он откидывается назад, недоуменно мигая и пытаясь выровнять дыхание, сохранить маску бесстрастности на лице. Хикару смотрит на доску. Он тоже неровно дышит. Акира хочет, чтобы он взглянул на него, также отчаянно, как хочет, чтобы он не поднимал глаз; один взгляд, и Хикару увидит... поймет... Боже, да если в его глазах по-прежнему будет столько вызова, у Акиры просто не останется выхода, кроме как сгрести Хикару в охапку и утащить прочь ото всех, и... и...
- ПЕРЕРЫВ! – кричит Курата. Акира с усилием выдыхает (когда он успел задержать дыхание?), Хикару вскидывает голову и смотрит туда, где учитель Курата высится над горкой пластмассовых тарелок и одноразовых вилок. – ЕДА ГОТОВА! РАЗБИРАЙТЕ!
Группа, собравшаяся около их доски, рассеивается не сразу. Акира знает, что у него сейчас, наверно, румянец во всю щеку, и мысль о том, что он так неподобающе выглядит со стороны, заставляет румянец разгореться еще ярче.
- Вы будете заканчивать партию сейчас или сделаете перерыв? – спрашивает Саеки-сан. Вопрос задан так тихо, будто он боится сбить настрой, витающий над столом. Настрой, которого на самом деле уже нет. Акира не знает, что ответить, и судорожно сглатывает, не уверенный, что вообще способен сейчас хоть на какой-то ответ.
- Тойя, - голос Хикару чуть охрип, и он избегает смотреть Акире в глаза, - я... мне нужно отдохнуть.
- Тогда делаем перерыв, - говорит Акира, встает и отходит на другой конец комнаты.
Обычно он ждет Шиндо, и они проводят перерыв вместе, обсуждая текущую игру, причем при этом им обоим никогда не приходит в голову, что не стоит делиться собственной стратегией с соперником. Но сейчас Акира быстро идет в коридор, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, куда направится Хикару. В ванну выстроилась целая очередь желающих помыть руки. Акира встает за Идзуми и старается успокоиться, тщетно вытирая ладони о джинсы.
- Мне сказали, что у вас там интересная партия, - с улыбкой замечает Идзуми. – Впрочем, похоже, у тебя все партии с Хикару получаются интересными.
Акира не знает, что на это ответить, так что просто замечает:
- Сегодня пришло много игроков. Немного непривычно играть в таких условиях, но хорошо, что уроки так популярны.
Идзуми смеется.
- Они волнуются из-за предстоящего турнира, вот и тренируются больше, чем обычно. Но на самом деле сегодня все пришли ради фильма.
Акира недоуменно хмурится.
- Какого фильма?
- Разве Хикару тебе не говорил? Раз в месяц Курата заставляет нас смотреть плохие фильмы. Обычно что-то малобюджетное из серии «хуже некуда». Вроде бесконечного цикла про Годзиллу.
- Понятно. Я не знал.
- Есть одно правило: ты должен досмотреть фильм до конца, каким бы ужасным он ни оказался. – Идзуми снова смеется. – В первый вечер Ашивара-сан не выдержал и вышел, так учитель Курата не позволил ему вернуться, пока он не нашел для следующего сеанса еще худший фильм.
- А кто выбирает фильмы?
- Все по очереди. Сегодня, например, Вайя.
- Понятно, - повторяет Акира. – Ну, это вряд ли будет совсем плохо.
К тому времени, как он доходит до очереди к столу – сегодня на ужин суши и утопающие в масле пирожки со свининой, - Акира успевает успокоиться. Хикару отчаянно машет ему, подзывая к себе. Вайя стоит рядом. Акира чувствует себя немного неловко, что прошел без очереди, но Вайя дружелюбно улыбается ему, явно не собираясь обижаться на такую мелочь.
- Идзуми сказал, что на этой неделе твоя очередь выбирать фильм, - говорит Акира, стараясь попасть в тон спокойной дружеской беседы. Это не его конек.
- Что? – Хикару отвлекается от исследования общей миски, откуда выуживает самые большие пирожки. – Он тебе все рассказал?
- А почему я узнал это только от него?
- Ну... – Хикару смущенно смеется, в знак извинения чуть пожимая одним плечом – его тарелка так нагружена, что он старается двигаться как можно осторожнее. – Я не думал, что ты придешь, если будешь знать про фильм.
- Шиндо... – начинает было Акира, но замолкает, неуверенный, то ли ему стоит обидеться, что Хикару считает его неспособным получать удовольствие от совместного просмотра фильма, то ли быть польщенным, что тот настолько хотел видеть его здесь сегодня, что решил не говорить всей правды.
- Да и потом, - добавляет Хикару, обильно поливая пирожки соусом, - ты бы точно не пришел, если бы знал, что нам не удастся закончить игру.
Акира даже не находится, что сказать (это невозможно, а как же их партия?! Их невероятная, опьяняющая партия?!), но потом усмехается и пожимает плечами.
- У нас есть кифу, - как ни в чем не бывало замечает он. – Мы доиграем в другой раз.
Хикару неожиданно остро смотрит на него.
- Да, - соглашается он. - Когда рядом не будет столько людей.
Он говорит это почти шепотом, и Акира теперь не в состоянии думать ни о чем больше, только о них. Вместе. За одной доской.
Не в силах смотреть на серьезное лицо Хикару, Акира хватает тарелку и начинает ложка за ложкой накладывать на нее васаби, хотя обычно ненавидит приправы и предпочитает избегать еды, которая словно только что сошла с конвейера химкомбината.
- Ты изменился, - неожиданно замечает Хикару.
- О чем ты? – равнодушно спрашивает Акира. Равнодушие дается ему нелегко, потому что внутри все холодеет. Жар и азарт игры уже почти забыты.
- Ты в последнее время какой-то другой. В хорошем смысле слова. Даже не знаю... Джинсы стал носить и вообще, - Хикару пожимает плечами и опускает глаза в тарелку. Кажется, он слегка покраснел.
- А, ну да, - интеллектуально замечает Акира.
Вайя толкает его в спину.
- Эй, побыстрее, а то я так от голода умру.
Акира говорит о каких-то мелочах с учителем Куратой, пока Хикару прочесывает людную комнату, ища для них место. Ему безразличен сам фильм, но нет ничего плохого в том, чтобы хотя бы изобразить интерес. Он впервые на таких кино-вечерах, и возможно поэтому хочет произвести хорошее впечатление.
Да и потом, думает он, устраиваясь в углу на полу рядом с Хикару, подальше от большого телевизора, вряд ли Хикару пригласил его сегодня на игру без какой-то другой причины. Какой бы она ни была.
- Сам посуди, - продолжает Хикару прерванный разговор, - ты теперь заводишь друзей и все такое.
- Ты имеешь в виду Вайю и учителя Курату? – Акира старается не показать, что сбит с толку.
Хикару просто качает головой и тянет его вниз, к себе, при этом чуть не опрокидывая тарелку на ковер. Акира аккуратно опускается в сейдза и недовольно косится на Хикару, удобно раскинувшегося на полу. Потом вздыхает и садится по-турецки, стараясь при этом не слишком сильно облокачиваться на друга.
- Эй, вы, двое, - окликает их с дивана Саеки. – Вы задерживали очередь, так что теперь должны сесть в первом ряду. В мире должна быть справедливость.
- Ты просто хочешь, чтобы тебе заслоняли экран в самых страшных местах, - отшучивается Хикару, не оборачиваясь. Он двигается ближе к Акире, показывая, что никуда не собирается пересаживаться.
Акира прячет улыбку за прядями, удобно падающими на лицо.
- ИТАК, ВНИМАНИЕ! – кричит учитель Курата. – У вас есть еда, одеяла, подушки, - он тычет пальцем в Мизогучи, игрока 9 дана. – Вы знаете, где находится ванна, куда всегда можно убежать, если фильм окажется очень страшным.
Все разражаются смехом.
Акира задумчиво смотрит в тарелку и тычет палочками в еду, не до конца уверенный в ее съедобности. Хикару уже тянется за одеялом.
- Кстати, а что мы смотрим? – интересуется он, когда смех стихает.
Выясняется, что сегодня они смотрят «Чужого» - фильм, о котором хотя бы слышали все, кроме Акиры. Акира может понять, почему фильм про инопланетян популярен. Осталось только выяснить, почему так воодушевился Хикару.
«Чужой» оказывается старым фильмом, с размытыми красками и устаревшими декорациями. Дубляж звучит так, как в старые времена: очень ненатурально, с неубедительными попытками копировать речь американцев. Сюжет ужасно нудный, но все неотрывно смотрят фильм. Акира оглядывается по сторонам, пытаясь понять, скучает ли кто-нибудь так же, как он. Похоже, только если Идзуми, но Вайя все время тычет его локтем в бок и приговаривает: «Смотри! Да смотри же!», хотя Идзуми и без того прилежно смотрит в телевизор. Акире кажется, что Идзуми больше интересует реакция Вайи, нежели происходящее на экране, но в конечном итоге это, наверно, не имеет значения.
В какой-то неуловимый момент фильм перестает быть скучным. На смену обманчивого спокойствия приходят странные звуки и не менее странные инопланетяне. Акира садится прямее и старается изобразить безразличие. Хикару сосредоточенно грызет попкорн, и Акира пытается сосредоточиться на том, как ужасно попкорн хрустит на зубах, а вовсе не на людях, которых одного за другим пожирают на экране. Это помогает, но в итоге все мысли сводятся к Хикару: как его пальцы касаются ноги Акиры, как он ерзает под одеялом, как их колени иногда соприкасаются, и насколько же хорошо вот так сидеть вместе.
Акире ужасно хочется потянуться вперед и накрыть руку Хикару своей. Под одеялом. Чтобы никто не видел.
Он сосредоточенно смотрит на ковер в точку, на шесть сантиметров левее руки Хикару. Там выткано какое-то невозможное переплетение коричневых цветов, заставляющее тосковать по строгой простоте татами. Акиру отчаянно старается не думать, каково это: коснуться Хикару, чуть задержав касание, как Идзуми и Вайя, пойти дальше обычных дружеских тычков и пиханий. Сделать следующий ход.
Лицо Хикару в свете экрана кажется состоящим из пятен голубоватого света и темноты. Хикару отворачивается от телевизора и смотрит на Акиру, который не в силах прекратить пожирать глазами его кожу, глаза, сумасшедшие волосы цвета аварии на лакокрасочном заводе...
... а потом на экране из людей начинают вылезать какие-то ужасные существа, и все кричат от ужаса, и Акира может думать только о том, что Шиндо Хикару – садист, каких поискать, который заманивает невинных игроков в Го на бесконечный просмотр кровавых фильмов под маской дружеской конкуренции, когда на самом деле это всего лишь предлог для того, чтобы напугать Акиру до смерти... теплыми руками и на удивление сухими ладонями и... о боже.
Хикару держит Акиру за руки. Сам Акира уже практически сидит у него на коленях. Хикару чуть двигается, давая Акире устроиться поудобнее. Скомканное одеяло валяется на полу рядом, и он осторожно – каким-то мягким успокаивающим движением - отпускает одну из рук Акиры, тянется к одеялу и набрасывает его им на ноги.
Пожалуй, Акира понимает, почему Хикару пригласил его сегодня.
- Это был самый страшный момент, - шепчет Хикару ему на ухо, как только остальные немного успокаиваются и снова прилипают глазами к экрану. – Честно.
- Верится с трудом, - отвечает Акира, наклоняясь ближе, чтобы их никто не услышал (а не потому, что Хикару чуть тянет его на себя в немом обещании тепла, уюта и опасных прикосновений). Его волосы у самого лица Хикару, а если тот чуть запрокинет лицо, они соприкоснутся губами. Хикару смотрит вниз, на их сцепленные руки.
- Белые. В точку пять пять, - шепчет он, поднимая глаза на Акиру. И у Акиры все внутри переворачивается, и невозможно кружится голова, потому что ну конечно же если бы он хотел соединить две группы, он создал бы свободное место в центре, и разумеется оно могло бы быть только там – единственный ход, дарующий жизнь группе, причем группа теперь не просто выживает, но и преобразуется, и как только Хикару всегда это удается, а вот интересно, неужели он действительно думал над этим последний час или просто решение пришло к нему само... И в этот момент Хикару является воплощением каждой сексуальной фантазии, которая только когда-либо приходила в голову Акире (а также ряда других, которые оставляли его в покое вплоть до настоящего момента), и Акира не знает, как это вообще можно выдержать.
Он делает над собой усилие, заставляя себя дышать ровно.
- Ты потеряешь все, чего добился вверху, - шепчет он в ответ. – Черные, катацуги по диагонали.
Хикару хмурится. Он не ожидал этого хода, и Акира начинает анализировать позицию, ища возможность для белых соединиться с группой в нижнем левом углу и не находя никаких вариантов. Он смутно осознает, что фильм продолжает идти, но это происходит словно в другой реальности. Кажется, кого-то едят, но поскольку кого-то едят уже минут десять кряду, он уже ни в чем не уверен.
- Если ты думаешь провести атэкоми в центре, то сразу говорю, что у тебя не получится, - тихо говорит он. Их лица ужасно близко друг к другу, и Акире кажется, что они вот-вот коснуться друг друга лбами. Черное и белое. Цукэ.
Хикару смотрит на него так, как будто думает о том же. Его рука по-прежнему лежит поверх руки Акиры. Он открывает рот, чтобы ответить, но тут в его глазах сияет вдохновение.
Он подается вверх, прижимает губы к губам Акиры на краткий, восхитительный миг, а затем говорит одну из самых прекрасных вещей, которую когда-либо доводилось слышать Акире:
- H-9. Иси но Сита.
У Акиры перехватывает дыхание, и вовсе не потому, что он испуган и даже не потому, что его только что поцеловали.
- Тэсудзи, мастерский ход. Шиндо, это...
Хикару ухмыляется.
- Невероятно. Я знаю.
Акира переплетает свои пальцы с пальцами Хикару и чуть прижимается к чужим губам. Они тонкие, плотно сжаты и кажутся странно маленькими под его собственными. Ему нравится, что Хикару чуть приоткрывает рот – как будто ждет, хочет чего-то большего. Акира чувствует вкус дыхания Хикару у себя на языке.
- Это не сработает, - шепчет он. – Тебе удалось соединить группы в центре, потому что ты полный псих. – Хикару довольно лыбится. – Но ты при этом отдал мне противоположный угол.
Хикару чуть отстраняется.
- Что? – изумленно спрашивает он.
- P-5, - практически мурлычет Акира. – Кэси.
И теперь уже захватывает дух у Хикару.
- Тойя, ты, что, готовил это с самого начала? И бегство слева было только ради этого?
Акира не может сдержать довольной ухмылки.
- Миошу, блестящий ход, - восторженно шепчет Хикару. – Я просто до невозможности люблю тебя.
И он целует Акиру, на этот раз по-настоящему.
Они продолжают целоваться, когда кто-то включает свет, и Вайя кричит:
- Боже, чужие среди нас!
Хикару резко отстраняется с выражением неподдельного ужаса на лице. Все смеются, а Акира думает только о том, что Хикару прав и он действительно изменился, потому что хотя это все ужасно унизительно, ему наплевать и он сейчас хочет только одного: снова поцеловать Хикару.
Что он и делает.
Акира наклоняется и чмокает Хикару в щеку.
- У тебя не будет ни малейшего шанса, - шепчет он. – Я уже договорился обо всем с Куратой. – Непонимающий взгляд Хикару. - В следующий раз фильм буду выбирать я.
В далеком детстве довелось посмотреть специфический фильм-сказку «Синяя птица». Там было много моментов, оттоптавших чувствительную детскую психику, и, в частности, подготовка детей к рождению на Земле. Особенно запомнился один мальчик, стремглав бросившийся назад, потому что «забыл свою коробку с преступлениями».
Я уверена, что изначально были и другие сцены, которые безжалостно вырезали при монтаже. В частности, наверняка был момент (а как же иначе?), когда детям давали коробочку, запускали в комнату, полную тараканов, и говорили не выходить оттуда, не набрав определенного количества. Любители природы собирали с запасом, остальные ограничивались установленным минимумом, но, так или иначе, обделенных не оставалось.
читать дальшеЯ знаю это потому, что сия чаша не миновала и меня.
Причем если бывают мелкие, ненавязчивые тараканы, то мои относятся к одной из африканских разновидностей, прожорливы, и любят не абы что, а исключительно деньги.
Вся последующая жизнь оказалась брошена на борьбу со зловредными насекомыми. Я училась зарабатывать все больше, а они в ответ размножались. Я пробовала выводить их дустом, обращалась к дзенскому минимализму, они в ответ лоббировали поездки в Японию. Я боролась с ними долго, упорно и разносторонне, но иногда приходится признать, что победа на стороне противника. Хотя бы по причине численного перевеса.
Сегодняшний день провела дома, и в результате снова пообщалась со своей домработницей.
На этот раз она решила рассказать мне о своей дочери, которая связалась с абсолютно неподходящим субъектом.
Основной претензией к субъекту была его «черная аура», из-за которой бедная женщина не может даже навестить дочь, потому что просто не в силах перешагнуть через порог квартиры, где та сейчас обитает.
Мне шепотом на ухо сообщили, что аура гражданского мужа оказалась настолько плохой, что в его доме умерли все комнатные растения.
В этом месте повествования я задумчиво заметила, что у меня тоже в свое время умерли все растения, включая кактусы, так что и моя аура, похоже, оставляет желать лучшего.
Домработница посмотрела на меня со священным ужасом и подвисла, как Виндоуз 3.1.1 на текстовом редакторе.
Вышла она из ступора где-то минуты через три, после чего следующие десять минут заверяла меня, что я очень добрый и светлый человек, что на себя нельзя возводить напраслину, а уж говорить гадости про ауру не полагается даже в шутку.
В общем, в итоге я даже поверила, что являюсь одним из самых душевных людей современности.
)))))Ну что же, по результатам теста, Вы — Тёмный Джедай.
Такое самое настоящее, черное мрачное и вообще на всю голову... – зло. Множество народу погубила ваша привычка хватать людей за шею, множество планет сгубил ваш непобедимый крейсер... Вы практический бесстрашны, и единственное, что иногда становиться причиной ваших ночных кошмаров, это стриженный под горшок юноша, как зомбированный повторяющий одно и то же: "Я чувствую в тебе добро"...
Сегодня утром мне попался настоящий шедевр по Бличу, из которого хотелось скопировать буквально каждое предложение.
С трудом заставила себя ограничиться отдельными выдержками:
The dark-skinned boy’s teeth cutting away at the first layer of Ishida’s flesh —the penetrating enamel blazing a trail of scarlet beads from jawbone to collarbone.
Мне больше всего понравилась penetrating enamel. Правда, в переводе затруднюсь. «Пронзающая эмаль»? ))))
Those glossy fingers clawed at the carpet in a squall of frustration and white hot need.
Аххх... Эти фрустрированные пальцы...
He slammed himself inside as deeply as he could, impaling the delicate boy’s sweet spot on his manhood.
Это, конечно, скромнее, но мне понравился свежий образ в конце. В жанре НЦ так сложно придумать новые обороты, что каждый раз испытываю гордость за человечество, глядя на тех, кому это все-таки удается.
Интересно, бывают на свете люди с железной силой воли, способные жестко сказать: «Нет!», когда к ним приходят деньги и начинают в открытую, грязно и цинично предлагать себя?
Я в таких случаях проявляю полную бесхарактерность.
Научная карьера давно позади, а публикации все капают.
Вчера со мной связались из какой-то из вновь печатающихся энциклопедий и попросили разрешения на публикацию статьи, которую я делала для БСЭ пять лет назад.
Даже денег пообещали.
35 рублей!
Если добавить всего десятку, то получится пакет неплохого сока.
Решено! У меня станет на одну публикацию больше. Никогда не могла устоять перед деньгами ))))))))))))))))))))))
Из текущего:
Читаю статью в Moscow Times про Ниязова. В числе прочего, в статье говорится: "He banned opera and ballet" (Он запретил оперу и балет).
Дочитываю до "He banned opera..." и подвисаю. В голове только одна мысль: "Что? И Оперу запретили? Так они только на Эксплорере работали?"
Интернет-зависимость - это диагноз )))))))))))))))
Драббл для Naya K: про команду 7 (которая Сакура, Наруто и Саске)
ключевое слово.... "вопрос на засыпку"
читать дальшеСэнсей тренированным взглядом окинул порученную ему группу и тяжело вздохнул.
Он взял себе за правило не навешивать ярлыков на подопечных в первые же дни тренировок, но эта троица просто напрашивалась.
- Значит так, сегодня отрабатываем превращение в куст. По счету три. Раз... два... три. Наруто!
- Да, Какаши-сэнсей.
- В блондинку превращаться не надо. Пока не надо. Только в куст.
- Извините, я его еще не освоил. Щас! Ой, нет, еще раз... Ну вот сейчас получится!
На сорок шестой попытке Какаши вздыхает и отворачивается. Правда, с трудом – фигура блондинки так и манит задержаться на ней взглядом подольше.
- Сакура, ты изображаешь куст, а кусты обычно неподвижны. Так что не пытайся придвинуться поближе к кусту-Саске, хорошо?
Левый куст смущенно говорит «Хай!», а правый насупливается еще больше.
У тренера начинает ломить в висках.
- Сэнсей! – радостно раздается сзади.
Какаши оборачивается, не ожидая увидеть ничего хорошего, и предчувствие его не обманывает.
Наруто, не выходя из образа блондинки, ухитрился размножиться на пять копий, и сейчас все пять обнаженных прелестниц ожесточенно жестикулируют, пытаясь освоить ритуал превращения. Как будто для этого нужны жесты.
- Сэнсей, а если несколько моих копий будут применять разные техники, я смогу быстрее освоить джитсу?
- Для начала вопрос на засыпку: а ты слышал когда-нибудь о женском белье?
- Нет! - отчаянный румянец.
- Марш в магазин изучать ассортимент, и чтобы больше я тебя без него не видел. За освоение платья получишь призовой балл на экзамене.
- Хай! – Наруто поспешно ретируется.
Куст-Сакура за это время подполз почти вплотную к кусту-Саске и предлагает тому домашний ланч. Саске в ответ раздраженно шелестит ветвями и пытается врыться в землю.
Какаши тяжело вздыхает и напоминает себе, что дети – это цветы жизни.
Вот только кто сказал, что чертополох – это не цветок?
читать дальшеКаждый сам выбирает свою судьбу. Огата давно уже убедился в справедливости этого утверждения.
Он бросил Токийский университет к вящему ужасу отца и посвятил все свое свободное время игре в го. Он всегда приезжает навестить родителей с какой-нибудь очередной девушкой, но мать привечает его новых пассий больше по привычке, давно не надеясь увидеть внуков.
Неизменными его спутниками остаются только рыбки в аквариуме, да и те дохнут с завидной периодичностью, после чего приходится звонить в магазин и заказывать новых. Женщины задерживаются в его спальне куда меньше, чем рыбки.
О! В его жизни множество плюсов. Быстрый спортивный автомобиль, просторная квартира с отличным видом, тихие вечера в доме сэнсея, гордость от каждой победы и злой азарт при поражениях.
Он сам выбрал эту судьбу и не желает иной.
Вот только иногда, когда Огата смотрит на очередную пикировку между Хикару и Акирой, он чувствует странную тяжесть в груди. Как будто что-то упустил, и это «что-то» уже никогда не вернется.
В такие дни он набирает номер самого желчного из своих соперников и едет к нему через весь город на пару партий. Яд, которым щедро делится Кувабара во время игры, отлично перебивает странную горечь во рту.
Он сам сделал выбор.
Иногда он жалеет, что кто-то не сделал выбор за него.
По заявке !farfarello!: По Бличу и все равно какой персонаж, хоть всю хоп-компанию собутыльников на фразу "Кто обкурился? Я обкурился?!"
читать дальшеИчиго допил четвертую по счету кружку пива и разошелся не на шутку.
- Подумаешь, занимался подводным плаванием и видел ската! А видел когда-нибудь пятнадцатиметрового ската, летящего по небу с ленточками на хвосте? - Собеседник замолчал, переваривая оригинальный образ. - Ну то-то же. Эка невидаль – обычный мелкий скат. Вот дракон – это, я понимаю, экзотика. Особенно когда у него на шее разноцветные фонарики, а в зубах связка воздушных шаров. Что?! Какой нафиг карнавал?! Обычный дракон. Голубой. Тридцатиметровый. Или там червяк-вонючка на пятьдесят метров в десять обхватов. Жаль, фотографий не осталось, не до того было. Эй, вы там, полегче! – Ичиго взяли за локотки и попытались выставить из заведения, но он раскидал вышибал и гордо направился к выходу сам.
Эффектно уйти помешала слегка неровная походка и то, что он не вписался в дверной проем с первого раза.
На пороге он оглянулся и презрительно фыркнул:
- Кто обкурился? Я обкурился?! Да вы просто никогда не видели парад в Сейретее!
По заявке Mister_Key: Кучики Бьякуя, ключевое слово - перемена.
читать дальшеВ полной упорядоченности есть свои плюсы. Он не устает повторять это себе изо дня в день.
Утренняя медитация – с пяти до шести. В шесть: поставить ароматическую палочку у алтаря Хисаны. Потом – завтрак, работа с документами и тренировки. Обед в два. За ним идет написание бесчисленных отчетов и подписание бесконечного ряда бумаг. Ужин в девять. Медитация. Молитва у алтаря жены. Снова медитация. Сон.
Два раза в неделю – по вторникам и пятницам – в распорядок вклинивается совет у Ямамото. В эти дни вечернее расписание просто сдвигается на два часа.
Но иногда, когда Бьякуя глядит в невыразимо-синее небо, ему отчаянно хочется перемен. Любых. Любой ценой. И тогда голубизну затмевает холодный розоватый отблеск металлических лепестков, танцующих свой танец просто так, во имя красоты.
Он никогда не знает, когда на него нахлынет снова. И в этой непредсказуемости есть свой шарм.
***
В казармах Сейретея Шиба Кайен толкает в бок Ренджи.
- Эй, сегодня какое число?
- Ну... десятое. Вот, черт!!
- Ну да, у твоего сегодня очередной приход. Ну так что, сгоняем в город? Все равно не заметит.
- Ладно.
***
И только Бьякуя продолжает верить, что в его жизни еще осталось место обычному сумасбродству.
Без этой веры даже шинигами слишком тяжело жить на свете.
По заявке Sunwind: Death Note, персонажи любые, "вертикаль власти".
Примечание: в каноне все было совсем не так. Но кто спрашивает канон?
читать дальшеВ японских школах преподают не так много интересных предметов, поэтому свободные часы Ягами Лайт проводит в библиотеке. Философия, история, социология, политология, культурология... Он жадно поглощает все, не вошедшее в школьную программу.
Нагромождения умных слов, призванные поддержать существующее мироустройство. Жесткая вертикаль власти. Иерархия, где каждый знает свое место и вправе грешить в пределах своих полномочий. Порядок, который сложился тысячелетия назад и который никто никогда не собирался пересматривать. Вплоть до сегодняшнего дня.
Лайт открывает последнее пособие по политологии и начинает аккуратно переписывать в тетрадь имена ведущих политиков Азии. Европой он займется завтра, а остальные страны планирует охватить до конца недели. Работа предстоит долгая и кропотливая, но бог нового мира бесконечно терпелив, когда дело касается достижения его целей.
читать дальшеНет ничего приятнее, чем читать чужие досье. Особенно если они собраны с такой заботой и тщанием, как это умеют в семействе Такатори.
Вайс. Любимый проект Такатори Сюичи.
Люди, внешне очень непохожие, но на самом деле просто по-разному скрывающие страстность и нетерпеливость собственной натуры. Жажду жизни, которая помогает им побеждать снова и снова.
Фудзимия Ран. Одержимость сестрой. Фанатизм. Готовность на любое дело, за которым может стоять клан Такатори. Страстное желание мести.
Кудо Йоджи. Несостоявшаяся карьера детектива. Апатия, тщательно скрываемая от себя самого. Маска веселости. Страстное желание любви.
Хидака Кен. Несостоявшаяся спортивная карьера. Любовь к детям. Потенциальная тяга к самопожертвованию. Стремление к нормальной жизни. Страстное желание крови и боязнь собственного желания.
Цукиено Оми. Тактик команды. Тщательно подавляемое стремление узнать правду о своей семье и своем прошлом. Имитация нормальной жизни, в которую уже давно не верит. Страстная тяга к знаниям.
Это настолько легко, что становится почти-скучным. «Почти», потому что на определенном этапе единственная игра, которая еще доставляет удовольствие, это игра в людей. В фигурки, еще не знающие о своей роли, но уже выучившие ее наизусть. И не нужно быть Оракулом, чтобы предсказать всю пьесу до конца.
На что пойдет Фудзимия ради смерти своего врага.
Что сделает Йоджи во имя хотя бы призрака счастья.
Как изменится жизнь Хидаки после сотого... тысячного убийства.
На что отважится Цукиено, чтобы узнать о своей семье.
Досье – это так просто. Пачка бумаги в руках – и судьба людей предопределена.
И лишь одна мысль не дает покоя. Что кто-то в Эстет сейчас листает его собственное досье.
Комментарий: нуууу... формально фандом не упоминается, но мы-то знаем правду, ne?
читать дальшеЛюди испокон веков мечтали дотянуться до звезд. Когда-то считалось само собой разумеющимся, что звезды – всего лишь серебряные гвоздики, которыми прибито тяжелое полотнище неба. В те времена люди забирались на крыши домов и подпрыгивали, пытаясь дотянуться до дармового серебра.
Позже пришли умники, доказавшие, что звезды не имеют никакого отношения к благородному металлу и вообще находятся чертовски далеко. Ничуть не обескураженные люди начали строить космические корабли. По эффективности эта идея ничем не отличалась от подпрыгивания на крышах, но кого смущают такие мелочи?
Человечество всегда выбирало самые окольные пути для достижения цели, а ведь на самом деле все очень просто: нужна лишь толика дерзости и вера в себя.
И тогда становится очевидным первый шаг – просто дойти до Небес и поманить звезды рукой.
Требования: про йапонскую йакудзу, ключевое слово "стремянка"
читать дальшеТрудно описать словами, с каким трепетом пятый курс Академии оябунов им. Неизвестного Якудзы ждал январской выпускной сессии.
Экзаменационная комиссия, недолго посовещавшись, объявила, что в этом году собирается принимать экзамены под цветущей сакурой, и студенты тяжело вздохнули.
С ЭТОЙ комиссией шутки были плохи.
Первым делом пришлось выкупить вскладчину небольшой парк в центре Токио. Землю аккуратно застелили электроодеялами, провели электричество и раскатали поверх одеял зеленые газоны. По счастью, к пятому курсу каждый студент уже обзавелся положенным Священным Числом подчиненных, так что в рабочей силе недостатка не было.
Спешно созванные рядовые якудзы, встав на стремянки, аккуратно привязывали к веткам пластмассовые бутоны и сверлили дупла для стратегических запасов лепестков. Их жены деловито расселись в укромном уголке парка с полуфабрикатами - огромными охапками роз. Одни с деловитым видом ощипывали цветы, а другие маникюрными ножницами вырезали из розовых лепестков ажурные лепестки сакуры.
И вот наступил день экзамена.
Подчиненные экзаменующихся замаскировались под ветки деревьев и охапками рассыпали лепестки, благоухающие новым ароматом дома «Кензо».
Особенно густо вишневый дождь шел над комиссией, чинно устроившейся в центре парка за низким столиком, заставленным бенто и банками с пивом.
Казалось, что удалось предусмотреть все, но экзамен все равно не клеился.
За ближайшими кустами первая пара двоечников готовилась сделать себе харакири, а комиссия всерьез заваливала третьего. Затаив дыхание, студенты ждали подсказки Старших, и, наконец, один из членов комиссии, многоуважаемый генерал Ямамото, сурово заметил: «А погодка-то нынче не по-весеннему холодная».
Через 3 минуты 46 секунд было установлено, что второй заместитель командира пятого отряда студента Такаши забыл включить одеяла в розетку. 18 секунд спустя его оплошность была ликвидирована вместе с ним. Под суровыми взглядами однокурсников Такаши отделался отрубанием мизинца на левой руке.
Дальше все уже пошло, как по маслу. Экзаменаторы потеплели вместе с напольным покрытием, и эксцессов больше не возникало. Точнее, не возникало до тех пор, пока комиссия не огласила условия защиты диплома.
Перевод того, что низзяПроституция, продажа себя, азартные игры, употребление наркотиков, феодализм или суеверия, а также иные противозаконные действия строжайше запрещены.
Благодаря двойному удару в виде кошек и сквозняков я, кажется, снова болею.
Уже сложилась традиция, которая, наверно, скоро будет вызывать у окружающих тихий ужас. А именно - я не умею болеть просто так, я сразу скучаю и начинаю грязно домогаться до всех в пределах досягаемости. В общем... драббл по ключевому слову никому не нужен?
Жанр могу попробовать любой, но с вероятностью 99% текст все равно скатится к йумору. Иначе пока не получается.